Этим «чем-то» в ту пору была сельскохозяйственная тематика, недаром и газета в свое время стала именоваться «Сельской правдой», что стало объектом непрекращающихся подначек со стороны коллег из других газет, переиначивших ее в «Сермяжную правду». Впрочем, мы отвечали тем же самым, особенно доставалось великоустюгской газете, носившей название «Советская мысль». В узком журналистском кругу за ней закрепилось емкое, но обидное наименование «Бредовая мысль». На самом же деле это была одна из лучших районных газет Вологодской области.
Но это к слову. Первым моим материалом в газете должно было стать изложение беседы с одним из лучших комбайнеров колхоза имени 50-летия СССР, который на жатве применил специальное приспособление для уборки полеглых хлебов.
В те далекие времена диктофонов у газетчиков не было, все приходилось, как говориться, «брать на карандаш». Стенография для меня тогда была китайской грамотой, а потому после расшифровки того, что было занесено в записную книжку, получилась очевидная несуразица, своеобразный кроссворд, разгадать который не было дано никому. Напрасно я листал «Сельскохозяйственную энциклопедию», разглядывая чертежи комбайнов, - ничего, сколько-нибудь похожего на увиденное в колхозе, в ней обнаружить не удалось. Так что мой первый «блин» грозил стать «комом».
И в этот критический момент осознания своей беспомощности мой сосед по кабинету Володя Громов предложил вполне приемлемый выход - обратиться к человеку знающему. А «знающим человеком», по его мнению, был никто иной, как первый секретарь райкома КПСС Валерий Дмитриевич Солдатенков. В то время я еще не знал, что такое журналистские розыгрыши, а потому охотно «клюнул» на наживку.
...Когда на другом конце провода услышал: «Солдатенков слушает», - я, ничтоже сумняшеся, без всяких околичностей изложил ему свою просьбу. Некоторое время трубка молчала, затем последовал вопрос: «А почему Вы ко мне обращаетесь?» - «Ну, Вы же работали механизатором», - нахально поведал я о своей осведомленности. - «Вот как, - задумчиво проговорила трубка, - Ну так слушайте...»
Наш познавательный и довольно увлекательный разговор продолжался минут эдак двадцать. За это время я много чего узнал о комбайнах, об уборке полеглых хлебов и даже о механизаторе, у которого брал интервью. Послушать эту необычную беседу собралась вся редакция во главе с самим редактором. Конечно, статья в газете появилась, и под ней, пожалуй, лучше было бы поставить подпись Валерия Дмитриевича Солдатенкова. Другим следствием этого события стало короткое дознание, проведенное редактором, и его очень длинный разговор за закрытыми дверями с Володей Громовым.
Следующий свой «урок» я получил уже на ниве животноводства. О коровах я в то время знал не больше, чем о комбайнах. А потому довольно дотошно расспрашивал о всех животноводческих тонкостях главного зоотехника одного из хозяйств, где я оказался в командировке. Завершив опрос, напоминавший допрос, я пожелал узреть собственными глазами местную корову-рекордистку. Для чего мне это понадобилось, я сейчас толком вспомнить не могу, но просьбу мою уважили.
У скотного двора, иначе говоря, «сотника», поскольку в нем размещалась сотня коров, нас с фотокорреспондентом встретила зоотехник отделения, первый год работавшая в хозяйстве после окончания Молочного института. Она провела нас через распахнутые настежь ворота, прихватив меня за руку, чтобы я не споткнулся в полутьме, царившей внутри помещения. Подведя меня к искомому стойлу, она отошла чуть в сторонку.
Приглядевшись, я увидел ту коровью знаменитость, о которой шел разговор в конторе хозяйства. Корова как корова, ничего особенного, разве что взгляд... Да, смотрела она на меня как-то жалостливо - то ли сочувствовала: эко тебя сюда к нам занесло, то ли жаловалась на свою незавидную судьбу. Во всяком случае, я предположил последнее и, сам того не ожидая, в порыве жалости обхватил ее за рога и звонко чмокнул в лоб.
В тот же миг на ферме произошло землетрясение местного масштаба - весь этот старинный деревянный двор заходил ходуном, грозя в любой момент развалиться на бревнышки. Оглянувшись, я остолбенел: недалеко от меня в цепях бился огромный бык, вперив в нас налившиеся кровью глаза. За какое время мы одолели все расстояние до противоположных ворот и до ближайшего пригорка, я не знаю, но уверен, что оно было рекордным. Когда к нам подбежала запыхавшаяся зоотехник, я в сердцах бросил, переходя на «ты»:
-Почему не предупредила, что на ферме бык стоит?
-А чего ты полез к Машке целоваться? - тем же тоном вопросила она.
Встреча с ревнивым быком стала еще одним «уроком» в моей журналистской биографии. Таких «уроков» было еще немало, и права поговорка «Век живи - век учись». Но это уже другие истории, коих можно набрать на целый сборник.
Н. ГУСЕВ
