"Прогулка"

Материал в номере от 11.10.2016

 

Выглянуло солнце после затяжного дождя, и всё, бывшее серым, черным, коричневым, вдруг обрело свой истинный цвет, и листья увядающих деревьев оказались янтарными, искусно подсвеченными изнутри, и озимь зазеленела, и небо стало ясным, как синь сказочного моря, и мелкая рябь облаков плавно бежит по водоему над моей головой.

Когда я смотрю на умытые солнцем озимые поля, я вижу еще и грубые руки, поднимавшие пашню. Я вижу обветренные загорелые лица мужчин, благодаря которым тянутся ростки к облакам. Я знаю их имена - имена всех, кто весной и осенью ночи и дни проводят за рулем тракторов и комбайнов.

Я помню, что озимь поднимается в тех местах, где раньше стояли избы, где когда-то отмечали престольные праздники, где праздновали появление новорожденных и прощались с навеки усопшими. Великая война металла и дерева, не кончавшаяся весь прошлый век, продолжается и сейчас. Она истощила мой край, но не сердце народа.

Сердце-птица, этот наглый стреляный воробей плещется в облаках, любуется зелеными полями, пьет из чистейших луж на заброшенной дороге, беспечно чирикает. Перышки его кажутся серыми под непрекращающимся дождем, но все это лишь до того момента, пока не выглянет солнце. И вот тогда оказывается, что они алые и золотые, и не воробей это вовсе, а Жар-Птица, и не чирикает она, а поет голосом, от которого смолкают все иные звуки. Отрываясь от работы на огородах, поднимая лица от земли, каждый сельчанин сегодня заметит это странное безмолвие и тишину, этот янтарный свет, льющийся сверху.

Я плету этот пейзаж из слов, как птицелов плетет сеть. Закидываю ее в небо, но вытаскиваю старую кленовую листву, и смеется надо мной, рассыпается в шелестящем хохоте осень.

Литература - это вечная погоня за словами, но я прощу всех, кто их не догнал.