Деревню Раменье, в которую мы отправились в этот раз, на наш взгляд, чаще всего вспоминают водители, спешащие по дороге Грязовец – Вохтога. У этого населенного пункта начинается очень крутой спуск и сразу же за ним - такой же подъем. При быстрой езде здесь запросто можно съехать в кювет, и это несмотря на то, что дорога посыпана песком.
Но главная достопримечательность деревни – Церковь Богоявления Господня, стоящая на небольшой возвышенности рядом с дорогой. Проскочить мимо нее, не заметив, - просто невозможно! Вот и мы не смогли обойти ее стороной, а заодно и заглянули в гости к местным жителям.
Любопытно, что слово «раменье» обозначает глухой темнохвойный лес. Оглядевшись вокруг, понимаешь, что топоним для этого селения был выбран неслучайно: сплошь и рядом деревянные дома, где-то слегка покосившиеся от ветхости, а где-то совсем разрушенные, окружены поодаль от дороги дремучими хвойными лесами… Да и тропочки, словно ручейки, бегут к небольшим дворикам через ели, тому подтверждение - петляющая узкая дорожка к дому Нины Алексеевны.
Преодолев «лабиринты» пути, мы, наконец-то подошли к дому. Как и следовало ожидать, дверь оказалась закрыта: в деревню частенько заглядывают пришлые люди с недобрыми намерениями, кто знает, что от них ждать. (Забегая вперед, скажу, что сразу после нашего отъезда из деревни одна из местных жительниц позвонила в редакцию, проверить, на самом ли деле к ней зашел корреспондент). Да, кстати, не сразу и спешат открыть дверь, для начала посмотрят в окно. Такова деревенская традиция, которая нам, горожанам, в диковинку.
Узнав, что мы из «Сельской правды» Нина Алексеевна удивилась и немного растерялась, но в дом пустила.
- В деревне сейчас живет очень мало людей: совсем нас не осталось. Вот напротив меня живет тоже Нина, ей 75 лет… Я живу одна, но посетителей у меня много, 31 человек, - рассказывает Нина Алексеевна.
- Как тридцать один? – переспрашиваю.
- Дак все это мои родственники: дети, семь внуков, одиннадцать правнуков. У меня они везде есть: в Грязовце, в Сидорове, в Левино, в Вохтоге, в Вологде, в Костроме. Много, много их у меня…
- Вы родились здесь? – интересуюсь я.
- Нет, я жила в соседней деревне, она была дальше. Сюда переехали, когда стали строиться: раньше все деревни были большие, в четыре ряда. Магазин у нас был около церкви, а сейчас только в Левино. Потихоньку хожу, надо ведь двигаться.
- А церковь у вас действующая?
- Церковь работает с 1947 года. А так ей уже 200 лет… Много народа туда ходило, а теперь никого нет…Батюшка к нам приезжает раз в месяц: у него много дел…Безобразничают у нас: два раза уже проникали в церковь, вытащили иконы. Так и не узнали, кто это был…
С тоской в голосе говорит Нина Алексеевна и про нынешнее сельское хозяйство:
- Мы поля проходили в войну босиком, было все обработано, несмотря на то, что даже не было трактора… А сейчас все запустили. Такой совхоз у нас был! Да и дома не ленились, все делали, я 14 лет скотину держала. Сейчас мне никого не надо, сил уже нет. Молодые, прямо скажу, не хотят помогать (смеется). А с другой стороны, когда есть скотина, то ты сверху донизу завязан: никуда не уйдешь. Из живности только кот, вы его не увидите, он всегда прячется, когда кто-то приходит чужой.
Как бы между прочим Нина Алексеевна спрашивает, видимо, не совсем веря, что я из газеты:
- «Сельская правда» еще существует?
Получив утвердительный ответ, она продолжает:
- Читать сейчас не могу, глаза уже не те, а раньше все время выписывала газету… Так бы и почитала… Раньше много выписывали: кто по шесть-семь газет, а кто и по десять. Читали все с удовольствием: «Сельская правда» обязательно была на столе.
Поговорив о жизни с Ниной Алексеевной, мы покидаем ее дом, в надежде, что соседка тоже откроет нам дверь.
- В соседний дом навряд ли вас пустят. Здесь не ходите: тропы нет от моего дома, идите немного подальше, - советует нам хозяйка.
Не послушав Нину Алексеевну, дабы сократить свой путь к жилой усадьбе напротив (время поджимало), мы все-таки попытались пройти по сугробам. Но, к сожалению, попытки остались тщетны: еще бы пару неловких движений, и мы бы оказались в сугробе. Сурова нынче зима, без высоких валенок в деревне нечего делать…С трудом выбравшись на дорогу, мы отыскали ту заветную тропу к дому Нины Ивановны.
Честно говоря, мы и не надеялись достучаться, но по воле случая именно в этот момент пенсионерка собралась выходить на улицу.
- Пошла за снегом, - смеется. - Воду мне носят сыновья, когда меня навещают: они живут недалеко, в Левино.
Наша собеседница оказалась довольно разговорчивой и поведала о прежней жизни в Раменье.
- Много раньше домов было, аж 120, в каждом по восемь детей, но это было очень давно, до меня… Когда я родилась домов сорок-то было, точно. И не деревня называлось, а село. Работы всегда хватало и в колхозе, и в совхозе. Я и свою скотину держала, но сейчас живу одна, как говорится, с Богом. Что я еще помню? Немного знаю, так, что-то от родителей, - продолжает Нина Ивановна. - Был у меня зажиточный дедушка Алексей, у него свои поля имелись, хороший достаток. А потом в 30-е годы стали колхозы разгонять, все рушить и отбирать: дома, лошадей, коров. Мужики уйдут днем в лес работать, а жалко ведь домов своих, вот они возвращаются ночью и сжигают свое жилье. Раменье горело сильно, - делится с нами воспоминаниями Нина Ивановна.
Приезд нового человека в деревню - это всегда небольшой праздник и возможность поговорить по душам. Мы еще долго беседовали с Ниной Ивановной, но время неумолимо бежало вперед: надо было возвращаться. Напоследок я поинтересовалась:
- Как же вы сейчас живете одна в доме?
- Дак вот, милая, так и живем…Мне одна женщина, вместе ходим в церковь, говорит: «А ты знаешь, что лукавый ходит за душой? Дак запирайся!» (смеется). Она права, душа дороже всех нажитых богатств…
На такой философской ноте мы попрощались с тихой деревней Раменье… После таких встреч нам было о чем подумать…
С деревенскими жителями беседовала
Оксана ХАРЧЕВНИКОВА
