Концентрационные лагеря в нацистской Германии были учреждениями для изоляции и массового уничтожения людей. Первоначально в них содержались политические заключенные и противники режима, однако впоследствии концлагеря превратились в машину террора и геноцида миллионов людей, которых преследовали по расовым, религиозным и другим мотивам. Всего в Третьем рейхе и оккупированных нацистами странах существовало 14 033 пункта, где содержались и систематически уничтожались люди. Всего в концлагерях, лагерях смерти и тюрьмах содержалось порядка 18 миллионов человек, примерно 11 миллионов из них были уничтожены, в частности, до освобождения не дожили 6 миллионов человек.
Вячеслав Александрович Королев – один из тех, кто пережил весь ужас лагерей смерти, но, несмотря на это, остался веселым, полным энергии и сил человеком с доброй, открытой душой. Когда мы договаривались с ним о встрече, он с радостью согласился с нами побеседовать. А поговорить с Вячеславом Александровичем есть о чем…
Выжить и сохранить человеческое достоинство в таких условиях было неимоверно трудно. Возможно, поэтому герой нашего рассказа с опасностью для жизни вел записи на всевозможных листках, а уже в наши годы он решил их собрать воедино. Аккуратно, с порядковым номером на каждой страничке записаны самые тяжелые и горькие воспоминания. Забыть бы их! Но как, если во сне все возвращается вновь и вновь… Да и молчать об этом нельзя, потому что людям важно знать, и надо знать, что было пережито в те непростые годы…
Но не будем углубляться в размышления, а прочтем те строчки, которые Вячеслав Александрович скрупулезно, день за днем выводил на листках в надежде, чтобы мы прикоснулись к ним с особым трепетом и уважением. Мы берем лишь малую часть записей, лишь только те, что связаны с годами, проведенными в плену. И каждый вправе для себя решить, надо ему это знать или нет…
Орфография и пунктуация автора сохранены.
Запись №3
Пришли в штаб военного округа г. Несвиш. Нас немножко накормили, и мы пошли дальше. Командование по пути сообщает, что мы в окружении. Немецкие войска уже в Минске. Было приказано уничтожить все личные вещи: письма, комсомольский билет, фотографии, чтобы в случае чего не попались врагу.
Ребята были все молодые, опыта не было, местность не знали и как выйти из окружения не представляли. Сгруппировались по пять человек и все разошлись врассыпную. Наша группа ходила по полям. Навстречу нам попался пожилой поляк, сказал, чтобы мы шли «туда», к немцам, они всех принимают, кормят, поят. Но мы с досадой поддали ему в затылок за «хороший» совет и прикололи к земле.
Наступил вечер. Много солдат собрались вблизи стоявшего сарая. Немец окружил сарай и кричит: «Русь, Русь! Швайне!» А мы как бараны в сарае лежим, головы не поднимаем. Как кто поднимется, немец стрелял на поражение.
Мы переночевали и на рассвете, кто остался в живых, пошли дальше. В этот момент летали самолеты, стреляли и бомбили нас. Мне пришлось сунуться в яму головой.
Запись №4
Неожиданно мне стукнуло в голову и завалило землей. Пришлось «очухаться», потрогал голову, голова горячая, в крови и ногу левую пришибло. Из пяти ребят осталось двое. И так пошли дальше, не зная куда. Спереди голоса немцев, сзади тоже немцы на мотоциклах. Мы оказались бессильны, и вышли на шоссе. Подходят ко мне два немца – кругом шарят. Понравились ему мои армейские пуговицы со звездой, один немец схватил ее, оторвал. Идем дальше и видим такую картину: русский копает яму, потом его ставят к яме, поворачивают затылком к толпе и в него стреляют.
Нас запрятали в польский сарай, как стадо овец. Тут нас накормили: дали три картошины, из них две гнилые, одна хорошая.
Запись №5
Идем около Брестской крепости. Добрались до самого лагеря № 307 – четыре ряда столбов, обтянутых колючей проволокой. Между рядами – круги колючей проволоки, по углам лагеря стоят вышки, на них немец с пулеметом. В этой загородке нас было много тысяч. Здесь нет ни одного деревца, даже свежей травы не было, все было съедено. В этом блоке нас разбивали на группы по два человека.
При себе ничего не было, а все-таки жизнь шла: из проволоки отбивали ножик, сделали весы, чтобы подвешивать хлеб поровну. Ложка служила за лопату.
Жили по пять человек. Было очень холодно, кому повезло оставить шинель, то у того человека было счастье. И так жили в любую погоду, но если яма обрушится, то оттуда не вылезти.
Туалетом для нас был вырытый ров глубиной в 1,5 метра, сверху две жерди.
Запись №6
Кормили: одна буханка по 150 г. хлеба с опилками на одного человека. На завтрак чай 250 г, обед – баланда из шпината, брюква вареная. Больше ничего не давали.
Проверка была каждый день 2-3 раза, следили, чтобы никто никуда не сбежал. В баню не водили: развелось вшей во всех швах и рубцах, как бисеру. Когда мы искали у себя вшей, немцы смеялись и фотографировали. Также здесь был рынок. Кто хотел нажиться, тот продавал «курево», окурки за хлеб и за одежду или меняли лучшее на худшее.
За провинность немцы ставили нашего узника на колодец без крышки, подавали в руки кряж двухметровый, а ты должен держать в присядку и петь песню «Стенька Разин». Как выпрямишься, тебя бьют палкой под колено. Если ты не выдержишь этого наказания, то тебя снимают с колодца, кладут на скамейку и хлещут розгами 25 раз. Спина становилась кровавой, человек терял сознание.
Запись №7
Из лагеря № 307 нас перегнали в лагерь № 304. Там нам присвоили и выдали номерные знаки, которые носили на шее до конца освобождения из фашистского плена. Мне присвоен номер 119702. Из лагеря № 307 нас гнали под сильным конвоем, несмотря на нашу истощенность, оборванность, изнурение. Когда нас вели строем, то тех ребят, которые падали, сразу убивали.
В лагере № 304 жили под открытым небом. Жили, как стадо баранов, спали, съежившись, друг к другу прижавшись спиной. От дождя и ветра спасения не было.
В этом лагере я встретил своего лучшего друга детства, земляка из д. Константиново Лежского с/с Александра Павловича Смирнова.
Запись №8
Вместе с Сашей мы были в «Освенциме», где душили нашего брата: загоняли в камеру для уничтожения вшей. Пока бежишь по камере, чтобы повесить белье, нельзя делать вдох. Как вздохнешь, оттуда не выскочишь живым. Я в этот момент не дышал, и сразу выскочил из камеры.
Из этого лагеря в товарных вагонах за решетками повезли в Германию (Бавария) в лагерь «Мосбург». Здесь были деревянные бараки, нары – гнилые доски. Кругом грязь, теснота, вшивость, клопы. Из этого лагеря набрали две команды по 50 человек, в том числе и нас с Сашей, отправили на швейцарскую границу. И так здесь стали существовать.
Запись №9
Выдали нам деревянные колодки, привязали проволокой. Кормили скверно. Повар был заядлый седой старик-фашист. Все твердил: «Юные сталинцы, грязные собаки!» Давал половину порции и то некачественного содержания.
Никогда не забыть 7 ноября 1941 года. Выдали нам паек: 5 картофелин, из них 3 гнилые. И добавили: «Это вам не праздник». Отправляли работать в горы: равнять поверхность под спортплощадку. Если кто уставал, того избивали и кидали с гор. Вот так вот и жили в таком кошмаре.
Меня из этой команды отправили в другую рабочую группу, работать на железной дороге. Нас было 50 человек на строительстве моста. Мастер строительства, немец, был добрый, сочувствовал. Тут жить стало лучше, стали давать больше картофеля, и суп стал лучше.
Запись №10
Когда мы стали покрепче, решили организовать побег через Альпы в Швейцарию. Но нас «сдал» пленный пожилой поляк, он сообщил немцам, что мы собираемся бежать. Фашисты взбесились, построили нас в строй и давай расспрашивать, кто организатор побега. Поляку дали хлеба и сигарет, он и показал на меня. Схватили за шиворот, и повели в баню, где мылись солдаты. Один из них ударил винтовкой, я упал на цементный пол. Меня избили и пригрозили застрелить. На что я, усмехаясь, ответил: «Стреляй! Все равно нас русских много, всех не перестреляешь!» На меня составили акт, заклеили лейкопластырем сломанную ключицу и отправили в немецкий лазарет.
Запись№11
Рука стала подживать, я стал крепчать. Через 2 дня меня вызвали и сообщили, что еду в рабочую команду – куда не знаю. Посадили нас в грузовые вагоны с решеткой, дали в дорогу продуктов: хлеба целую буханку, обкатанную в опилках, 100гр колбасы. Едем день и ночь. В щелях вагона мы увидели горы, кто-то сказал, что нас везут в шахты. Привезли нас на Голландскую границу. Выдали спецодежду, русскую: костюм х/б, каску, лампу и повели в шахту.
Спуск в шахту – 250 метров, затем идешь 2-3 км, потом снова спускаешься вниз на 200метров. Наше задание было - вырубать уголь.
Запись №12
Ну что сделаешь – копаю, кидаю все подряд. Едет мастер и орет мне, что ты творишь. А я же не знаю, где уголь, где порода. За это он начал меня избивать до крови.
Поработал в забое, и меня перевели к голландцам, бурить породу. Но я не бурил, а все также копал лопатой. Подумал, зачем я работаю. В голову пришла мысль «сделаться больным». Докопал до того, что на левую руку обрушилась порода. На рану наложили бумагу, завязали проволокой и меня с такой рукой отправили на горы. Утром руку обработали и отправили в барак к больным.
Здесь записи обрываются… Но мы надеемся, что у Вячеслава Александровича хватит сил и здоровья продолжить дневник воспоминаний: ведь в его жизни были еще долгие годы работы в шахте, побег и долгожданное возвращение домой…Без этих историй летопись была бы неполной, недосказанной. Пока живы ветераны, у нас есть единственная возможность ее дописать и рассказать будущему поколению.
P. S. 11 апреля у Вячеслава Александровича очередной День рождения. Мы поздравляем его с этим замечательным событием и желаем ему крепкого здоровья, радости и долгих лет жизни!
О. Харчевникова
