Материал в номере от 10.10.2015
На месте животноводческой фермы в моей родной деревне Полтинино теперь растут малинник да крапива, но память о ее тружениках хранят старые фотографии.
Мой коллега фотограф Денис Краснов отреставрировал один из таких снимков. По фотографии видно, что она сделана профессионалом, но вот кем? В те годы о колхозниках много писали в газетах «Красный север», «Вологодский комсомолец», «Сельская правда». Время на снимке - это примерно 1966-1968 год.
Расскажу о людях на фото (слева направо). В платке с пышной бахромой - тетя Шура Фролова. У меня о ней сохранились самые светлые детские воспоминания. Помню ее маленький домик с вымытыми до блеска половицами, дворик рядом с ним, всегда аккуратно выкошенный, скамеечку рядом с палисадником, где полтининцы собирались на «посиденки». Тетя Шура любила сидеть в крохотной кухоньке у окошечка, будто поджидая кого-то. Когда я пробегала мимо, она подзывала меня к этому окошечку и одаривала горстью ароматной, свежайшей карамели, расспрашивала, как у меня дела в школе и дома. Нам обеим нравились эти беседы.
Когда тетя Шура стала совсем старенькой, родные стали забирать ее на «зимовку» в поселок Грибково. «Зимовка» - именно так это называлось у бабушек и дедушек. Все они очень сильно любили Полтинку, и уговорить стариков уехать, пусть даже и на несколько месяцев, пусть даже и к детям в комфортабельные квартиры, было вовсе не просто! Тетя Шура весной возвращалась, как и другие бабушки. В память остро врезался один эпизод. Мне было лет 15. Я гуляла в апреле по раскисшей дороге за деревней и увидела тетю Шуру, шагающую к Полтинке. Она возвращалась с «зимовки»! У поворота на деревню тетя Шура вдруг наклонилась, коснувшись рукой земли. Я подбежала, здороваюсь радостно: «С приездом, тетя Шура! Уронили что-то, помочь поискать?». А она меня обняла и ответила: «Нет, Наташенька, с родиной здороваюсь!».
В центре - дядя Веня Кудряшов. Он был слесарем. 66-68 год - это очень важный момент в истории сельского хозяйства. Фермы массово переходят с ручной дойки на электрическую. Сначала премудростям электрической дойки обучали мужиков-слесарей, а уж те проводили «мастер-класс» для бабонек. Именно такой момент и запечатлен на этом фото. Дядя Веня - житель несуществующей ныне деревни Васильевское. К слову, не все крестьяне переезжали из Васильевского добровольно. В ту эпоху деревни делили на «перспективные» и «неперспективные». Иногда жителей переселяли насильно (о, сколько таких трагических примеров в прозе писателей-«деревенщиков»!), а иногда просто шаг за шагом лишали сельчан жизненно необходимых вещей: закрывали магазины, детские сады, медпункты, ликвидировали фермы, «запускали» дороги и т.д., вынуждая людей покинуть родные места. Деревню Васильевское постигла именно эта участь. Теперь вместо нее простирается огромное поле, да стоит остаток даже теперь величественной церкви...
Тетя Рая. Это прообраз тети Фаи из моих рассказов. Любимейшая моя! Ее богатая биография достойна романа, и я любила слушать ее воспоминания. Тетя Рая была великолепной кружевницей. Сидишь у ее подушки, коклюшки брякают, разговор течет... Много она мне про деревенскую старину рассказывала и песен много пела, и любили мы с ней поплясать. Тетя Рая делилась со мной воспоминаниями о дядюшке, которого я не знала (дядя Валя умер до моего рождения). «Стали мы жениться: у него в кармане – вошь на аркане, а у меня из приданого - сундук дырок от баранок! Но стали жить. Мать у меня состарилась и мерзла в избе даже летом, ночью просилась спать на печь, а залезть сама не могла. Возьмет Валюха тещу на руки и посадит, а мать там быстро согреется, жарко ей становится и снова просит снять. И всю-то ночь так: «Валя, подсади» да «Валя, сними!». А мне в три утра на ферму идти, коров доить. Согрешу – заругаюсь! Затихнут. Потом слышу, Валя маме шепчет: «Мать, ты потихоньку на ухо-то мне скажи, а я уж подсажу на печку-то». Вот счастье-то было, и чего мне не хватало?».
Глядя на семейные портреты, я нахожу в дядином лице черты фамильного сходства и со мной, и с мамой. Когда я уже стала взрослой, дядя Валя во сне пришел ко мне повидаться. Это случилось в зимнюю ночь. Мне снилось, что я наведалась к нему в гости – в чистый и уютный дом, похожий на тети Раину избу. Пахло пирогами, на столе парил самовар. «Давай знакомиться, - сказал дядя. – Ты, наверное, не узнаешь меня? А ведь я твой дядюшка». «Почему ж не узнаю? – ответила я. - Тетя Рая мне о вас рассказывала, да и портреты видела». Потом не выдержала и полюбопытствовала у дядюшки: «А что, когда умирают, так все так хорошо живут?» Дядя кротко улыбнулся и ответил: «Нет, не все». О сне рассказала маме. «К снегу», - опечалилась она. И, действительно, весь следующий день большими хлопьями падал и падал мокрый снег...
Моя мама. Мелехина Елена Евгеньевна. Представительница династии доярок Смирновых. Красавица! Папа в это время еще был моряком (курсант военно-морского училища, ходил на подлодке к берегам Кубы). Дома с маленьким Сашкой (моим старшим братом) водилась наша бабушка Маня. Мама и папа очень тосковали друг по другу в разлуке. Однажды папа явился на побывку, отгулял отпуск, надо возвращаться. Мама пошла провожать его на автобусную остановку. Там они стояли, обнявшись, и плакали. Автобус приехал - они не смогли разжать объятия. Папа остался в деревне. На следующее утро бабушка вручила ему мешочек с сухарями, и моей отец поехал в военкомат сдаваться. Судили как дезертира. Потом еще 3 года служил на Сахалине. Вернулся в Полтинку и стал дояром, органично влившись в династические ряды.
Законсервированное время. История деревни Полтинино, о которой если не расскажу я здесь и сейчас, то не расскажет уже никто.
И еще один снимок, связанный с историей моей семьи, подарила мне моя коллега, в прошлом журналист, Елена Бартинова. Она устроила для меня настоящий праздник: нашла вырезку из газеты «Сельская правда» за 1983 год. А на вырезке - все свои да наши! Это моя мама - Елена Евгеньевна, мои тети: Алевтина Евгеньевна, Лидия Евгеньевна, Людмила Евгеньевна, а также мой папа Михаил Александрович, наша соседка Татьяна Николаевна Молчанова и доярка, чьего имени-отчества я не знаю по молодости лет. Спрашивала маму, но она тоже не могла вспомнить, кто такая А. И. Ерикова.
Кстати, снимок сделан уже не в Полтинино, а в Палкино: к 1983-му году полтининская ферма уже не существовала. В частности, про моего папу в статье сказано: «М. А. Мелёхин, получивший от коровы по 3322 килограмма, добился прироста в надоях 1236 килограммов от коровы».
О, сколько здоровья, сколько сил и нервов стоили им эти «приросты»! Нет, не придумано таких слов, чтобы описать величину и сложность труда крестьян. Воин-защитник и пахарь - это те, кто трудятся ради жизни на земле. Только и остается сказать: слава труженикам села! Без них ни молока, ни хлеба, и земля - сирота.
Н. Мелёхина
