Мы уже публиковали истории людей, переболевших «короной». Но это были случаи, хоть и довольно неприятные, но обошедшиеся без моногоспиталя. История вологжанки Натальи Самойленко, поэта и прозаика, потрясла ужасными подробностями, описанными тем не менее с ноткой юмора и надеждой на лучшее. С разрешения автора публикуем рассказ с некоторыми сокращениями, но сохранением авторского стиля.
Отпуск ждала как манну небесную и решила рвануть в родные пенаты. Позвонила невестке, та не отказала в приюте, но как-то странно спросила, не боюсь ли я ехать в район, где всё не так радужно, как кажется. «В городе заражённых больше, а я убереглась. Чего там Тарнога - справимся», - решила я и поехала. Не справились!
13 ноября днём заболели суставы и зазнобило. Ерунда какая, подумала я. Дочь поддержала, мол, замёрзла и всё. Смерила температуру и охнула - 37,5. С учётом, что всегда и всем болею без температуры, это для меня почти «горю». Брат попытался по-русски шарахнуть по болячке алкоголем с мёдом. Гадость! Пол ночи выносило кишки, температура скакнула до 38. Утром галопом в Вологду, дабы никого за собой не потянуть. 14, 15 ноября лежу дома. Маме и дочери запретила даже к дверям подходить. Пью таблетки. Вода кажется сладкой и противной на вкус. От неё тоже рвёт. Еда становится невкусной, отворачивает от любимых яиц и кофе. Запахи чувствую, но иногда те, которых точно нет в доме.
16 ноября вызываю врача на дом. Приходит девушка, измеряет сатурацию, выписывает противовирусный препарат, сироп от кашля, антибиотик. К врачу назначает 20-го. От страха остаться один на один с температурой, в полубреду пишу, что заболела, подругам. Под дверями появляется минеральная вода с газом, шиповник и клюквенный морс. Велят пить, но организм принимает только минералку. Перестаю есть, мало того, что еда похожа на вату, от нее ещё и рвёт.
17, 18, 19 ноября. Полубред. Ночью не даёт спать нога, взбунтовались сосуды, не помогает даже проверенный препарат. Днём американские горки температуры от 37 до 38,5. На верхней точке неудержимая рвота, и финальный выстрел - диарея. Эту даму купирую быстро, но понимаю, что наступает обезвоживание. И страшно, очень страшно... Боишься не проснуться.
20-го приходит врач. Те же манипуляции. Сатурация низкая, обещает взять мазок не раньше понедельника. Ругается, чтобы немедленно нашла антибиотик любой (куча рецептов) и на приём 26-го. Антибиотик находим чудом. Начинаю пить. Диарея возобновляется с новой силой. Ночью бред. Приползла к окну, а дышать забыла как. Забыла! От слова «совсем».
21, 22, 23 ничего не меняется. Температура, обезвоживание, ночное бдение у окна, кашель(!). 23-го вызываю скорую. Заболела область желудка и желчного. Скорая едет шесть часов, но меня предупредили, поэтому жду. Врач всё посмот-рел, успокоил, что воспаления в животе нет. Наконец-то первый раз мне послушал лёгкие. Ничего не услышал. Сатурация 94. Короче, живи пока! Из еды в рот попадают только апельсины и грейпфрут, вернее их сок. Остальное безжалостно отвергается.
24-е - не помню совсем. Пыталась, не получается. Наверное, всё, как всегда. Вроде взяли мазок.
25-е ноября. Звонит подруга, я плачу, говорю, что мне страшно и что нужно срочно вызывать скорую, иначе меня не будет.
Обезвоживание сумасшедшее. Язык опух, во рту всё бело-коричневое, кожа - пергамент. Вызвала, приехали через четыре часа. Зашли два молодых ангела, распахнули окна в квартире. Померяли сахар, послушали, сатурация 89. Пора, девонька, едем? Одеваюсь, пытаясь ничего не забыть, но забываю всё.
Везут в моногоспиталь и перед этим КТ. Сижу в приёмном. Отправляют на КТ примерно метров 500. Ночь, холодно и согнуло от одышки, не веришь, что дойдёшь. Но я умудряюсь даже вернуться в госпиталь. Сижу и не понимаю, где я и кто там. Передо мной двух дам отправляют домой. У них КТ 1 - это слабое поражение лёгких. У меня КТ 2, ужасная одышка.
Пока ехала на лифте на 5 этаж, стоя с мешком одежды, думала только об одном, не грохнуться бы в обморок. В палату оформили быстро. Врачей отличали от медсестёр и нянечек только по наличию папок, шприцов или швабр в руках. Они наши ангелы, спасатели, успокаиватели. Даже если поначалу всё плохо, улыбаются и обкалывают с ног до головы, чтобы мы начали дышать, есть, пить, жить.
Да что кривить душой, помогают друг другу все. В палату попала 25-го вечером. Кроме запасного нижнего белья, ничего с собой. Девочки в палате откопали чашку с ложкой, налили воды, порекомендовали от рвоты попросить церукал в мягкое место. Медсёстры притащили капельницу, здоровенный укол антибиотика и витамины. И начался треш-квест - попади в вену с первого раза. Попадали, но только в кулаки. Поэтому они у меня сейчас синие, словно после боёв без правил.
Сходить в туалет - подвиг. Особенно в первые дни, когда полное ощущение, что ты в «двух экземплярах»: у одной всё болит, а у второй эйфория и ни извилины в голове. «Воссоединение» произошло примерно на третий день, когда чётко поняла, что болит у меня, кашу овсяную (ненавижу) лопаю за обе щеки тоже я.
26, 27, 28, 29 - как один день. Капельницы, уколы, таблетки, «ночные потобани», кашель, который утихает только на животе. И канюли... через них дышишь кислородом по графику, чтобы раздышать хоть немного не желающие дышать лёгкие.
А рядом умирают люди. У кого-то сердечный приступ - не успели, кто-то не раздышался, у кого-то оторвался тромб. И тогда закрывают дверь в твою палату и упаковывают в полиэтилен его или её. И страшно, потому что завтра повториться с кем-то опять. Силы только на туалет и поспать... Мотает из стороны в сторону... А из зеркала в ванной на тебя смотрит старушка с седой головой и пергаментной кожей с заедами на губах...
30 ноября - прихожу в себя всё чаще. Это такая фигура речи, не пугайтесь. Есть и пить начала уже 26-го, после укола. Волшебный укол. А потом начала пухнуть, жор такой, что останавливаешь себя принудительно. Это гормоны. Их колют, чтобы свои же Т-клетки не нападали на тебя (как-то так), зато готова съесть слона. В палате все сменились, старожил только Марина, а так грузинка, бабуля 79 лет, Леночка из Ермаково (у нее диабет) и я. У всех всё по-разному. Ковид у каждой нашёл болевую точку и стреляет по ней. Одна от кашля пополам, у второй сахар 30, у бабули давление высоченное, у меня нога. Короче, веселимся...
О, у одной облез язык и полость рта, щиплет, не поешь. У второй давление ниже низкого, пульс 50, всё внутри болит. Бабуля со страху, что не может дойти до туалета, обрядилась в памперсы и придумала умереть от давления. Не дали. Из памперсов тоже вытащили. Ничего, забегала потом сама в туалет. Чётко понимаю, что когда помогаю другим прийти в себя, возвращаюсь к жизни.
1, 2 декабря - оживаем все. Уже сделано 18 уколокапельниц и столько же гепарина. Сменился врач, которая наконец-то рассказала тебе, что в принципе у тебя всё хорошо, только двусторонняя пневмония 2 степени, ещё и сахар скакнул, но это на глюкозу.
3 декабря - читаю эпикриз: «Новая коронавирусная инфекция. Внебольничная пневмония. Участки уплотнения лёгочной паренхимы с эффектом «матового стекла»...»
Выписывают домой долечиваться, потому что уже очередь на твою койку.
Проверяешь сто раз пакеты, ничего нельзя оставлять, уходишь стремительно. В коридоре даже не спрашивают, куда в пальто. В пальто - значит, выписали, значит, жива. Вслед хором: «Не возвращаться!».
Всё, домой, с пневмонией и дикой слабостью. Но домой... Дышать и жить заново.
Подготовила Наталья Носова
