Материал в номере от 23.01.2016
Знакомясь как-то с содержанием одного из номеров "Вологодских епархиальных ведомостей" за 1915 год, я наткнулся на статью, в дальнейшем меня чрезвычайно заинтересовавшую. Название она носила довольно пространное: "Светлые воспоминания о праздновании исполнившегося 500-летия Троицкого Павло-Обнорского монастыря Вологодской области Грязовецкого уезда", и подпись была не менее впечатляющая: "Ростовского Спасо-Яковлево-Димитриева монастыря чернец Алексей Воскресенский". Вот он-то и стал объектом моего особого интереса, основанного на том, что имя его было хорошо знакомо по ряду публикаций, а вот о нем самом, к моему неудовольствию, абсолютно ничего не было известно.
Интерес этот был вовсе не праздный - в его писаниях чувствовалась рука опытного писателя, хотя, наверное, лучше было бы его именовать журналистом, духовным журналистом, поскольку творения его были разбросаны по множеству религиозных изданий различных российских епархий. Хотя, если уж говорить о его творчестве в целом, нужно отметить, что он показал себя и как прекрасный исторический исследователь, издавший несколько исторических очерков, в том числе и о Павло-Обнорском монастыре. Например, книжка "Преподобный Павел Обнорский, Вологодский чудотворец и основанная им Свято-Троицкая общежительная обитель" увидела свет в Санкт-Петербурге в 1912 году, а вполне капитальный труд "Свято-Троицкий Павло-Обнорский третьеклассный мужской монастырь Вологодской епархии" был издан в Вологде два года спустя.
Словом, следов творчества писателя можно найти предостаточно, а вот сведений о нем нет, как нет ни единой фотографии, в чем признаются все, кто хоть с какой-то стороны интересовался его личностью. Впрочем, как мне удалось выяснить, в 1999 году студентка филологического факультета Нижегородского государственного университета имени Н. И. Лобачевского Елена Симонова вдруг взяла да и написала дипломную работу под названием "Алексей Константинович Воскресенский - религиозный писатель". Так-то оно так, но там речь шла, прежде всего, о творческой стороне жизни писателя. И все же надо Елене сказать спасибо, ведь это первая работа об Алексее Воскресенском!
Со временем нашелся еще один след, ведущий к писателю. Доцент Международной славянской академии, кандидат педагогических наук Елена Ивановна Власова в своей статье "Религиозный писатель Алексей Константинович Воскресенский и его труды: открытие забытого имени" ссылается на небольшую книжечку, изданную в типографии города Грязовца в 1912 году под названием "Две годовщины из жизни скромного церковного писателя", где речь идет именно об Алексее Воскресенском.
Разумеется, книжку эту мне заполучить не удалось, хранится она в Центральном архиве Нижегородской области, зато интересные выдержки из нее оказались в моем распоряжении. Итак, что же сообщает нам сие столетней давности издание?
"Родившись 8 февраля 1871 года в семье бедного псаломщика Нижегородской епархии, Алексей Константинович Воскресенский слишком рано познакомился с острою нуждою во всей ее ужасающей действительности. Будучи одарен от природы недюжинными умственными способностями, он, по неимению необходимых материальных средств, не мог продолжить свое образование далее Нижегородского духовного училища. Образовательный ценз, надобно признаться, менее чем скромный. Но недостаток школьного воспитания восполнялся им самообразованием.
30 сентября 1883 года, вступив в одну из обителей родного Нижегородского края, А. К. Воскресенский, по счастью, встретил здесь некоего книжного и исколесившего не только Россию, но и весь Восток, до Синая включительно, иеромонаха, обратившего особое внимание на любознательного отрока-послушника. Под его руководством в душе юного послушника родилась ненасытная страсть к чтению произведений преимущественно церковно-исторического характера, и, возможно, стремление к путешествиям в прославленные места родной земли.
...Промысел Божий привел его на жительство в великую Лавру Преподобного Сергия Радонежского. Близость Московской Духовной Академии, знакомство с некоторыми студентами ее (из них назовем преос. Палладия, епископа Вольского, викария Саратовской епархии, и инспектора Академии, архимандрита Григория Борисоглебского, а также известного редактора "Троицких листков" иеромонаха Никона (ныне Преосвященный Вологодский), богатство книжных сокровищ Лаврской библиотеки и также общение с людьми развитыми - были причиной того, что уже в конце 1888 года юноша-послушник решил истрачивать свои силы на литературном поприще.
15 ноября 1888 года на страницах "Костромских епархиальных ведомостей" напечатана была его первая статья. И с этого времени начали появляться его многочисленные статьи, которые, если бы собраны были вместе, составили бы несколько объемистых томов с тысячами печатных знаков".
Из текста становится ясным, что Алексей Воскресенский пребывал в числе насельников Павло-Обнорского монастыря с 1909 года. Но при этом он совершал частые паломничества по городам и весям необъятной России, оставляя источники - статистические описания различных обителей, службы и акафисты святым, воспоминания... Все они публиковались в различных церковных газетах, журналах и изданиях монастырей. Таких трудов к 1912 году, как можно видеть из приложенного к книжке списка, набралось более восьмидесяти.
О том, что он надеялся завершить свой земной путь в Павло-Обнорском монастыре, свидетельствуют такие строки из книжки "Две годовщины из жизни скромного церковного писателя":
"Впрочем, состояние здоровья А. К. Воскресенского ныне таково, что заставляет его подумывать о более оседлом образе жизни. И вот, избрав одну из древнейших обителей Вологодской церковной области, ей и другим ее сестрам думает он посвятить остаток дней своих и Богом данные ему способности".
Удивительно, но, несмотря на "состояние здоровья", в последующий период, вплоть до 1918 года, он постоянно переходит из монастыря в монастырь. Вот почему в 1914 году он обретается в Ростовском Спасо-Яковлево-Димитровском монастыре. Статью в "Вологодских епархиальных ведомостях" он написал как непосредственный свидетель и участник праздничных событий 7-8 июня 1914 года в Павло-Обнорском монастыре. И сделал он это, несомненно, с благословения настоятеля монастыря игумена Никона.
Кстати, личность самого игумена Никона (в миру Николай Львович Чулков) занимает особое место в истории Павло-Обнорского монастыря. Давайте же, опираясь на исследование бывшей ученицы 11 класса СОШ № 16 г. Вологды Анны Карповой, познакомимся с жизнью и служением этого замечательного человека.
Родился он в Вологде в 1862 году и учебу начал в Вологодском уездном училище, одновременно занимаясь в певческой капелле при архиерейском хоре. Любовь к духовному пению и стихам он сохранил на всю жизнь, сам писал стихи и приветствовал эти способности в своих духовных чадах.
Получив родительское благословение, он покинул дом и ушел в Павлов монастырь, где был определен в послушники. 1 октября 1893 года, по истечении всего лишь двух месяцев от дня поступления в обитель, Николай Львович был пострижен в монахи с именем Никон, 6 августа 1896 года рукоположен в иеромонаха, а 17 декабря того же года братским духовником монастыря. В сан игумена он воздвижен в 1903 году и утвержден в должности настоятеля.
Стараниями Никона Павло-Обнорский монастырь из необщежительного становится общежительным. В 1903 году в монастыре открывается иконописная школа, развивается издательское дело, открывается библиотека, утверждаются крестные ходы. Строгое богослужение привлекает множество народа.
Священник Леонид Киселев сообщает любопытный эпизод того времени. Разговаривая с возницей по дороге в Павлов монастырь, он спросил: "А в который из монастырей, Корнильев или Павлов, больше возите седоков?". Тот, не задумываясь, ответил: "Коли кому погулять, тот едет в Корнильев, а кому помолиться, тот едет в Павлов".
После 1912 года архимандрит Никон становится известен в округе не только как духовный отец, но и как старец. Существует несколько свидетельств его прозорливости. Об одном таком случае сообщил священник Алексий Бриленков:
"Моя мать и будущая моя теща еще девчонками ходили сюда за 50 верст из села Оверхово. Были они здесь в 1915 году. После службы подошли к кресту и хотели приложиться, но игумен Никон им сказал: "Отодвиньтесь, девочки, подождите немного". Но через некоторое время разрешил. Потом он их благословил и сказал: "Идите и никого не бойтесь!". На обратном пути, когда они вышли за Грязовец, увидели толпу пьяных ребят, которые ушли, не заметив девушек. Тогда-то они поняли, что если бы отец Никон разрешил им сразу приложиться к кресту, то они встретились бы с пьяными ребятами, которые могли бы над ними надругаться!"
В 1921 году в Павловом монастыре была создана коммуна из бедняков окрестных сел. Никон от управления был отстранен, но продолжал заниматься совершением служб и как старец принимал страждущих встречи с ним.
Известны также попытки Никона спасти монастырь от закрытия через организацию артели, сохранить иконы и другие церковные ценности путем создания так называемого "Музея древностей". Однако в 1924 году монастырь был окончательно закрыт. С этого времени и начались скитания архимандрита Никона. Местами его пребывания стали села, где проживали его духовные дети. Бывший настоятель Крестовоздвиженского храма в Грязовце отец Николай Кулаков рассказывал, что однажды Никон жил на квартире у начальника милиции, сочувствовавшего верующим. Начальник активно "искал" Никона, отдавал приказы подчиненным немедленно схватить архимандрита, а сам помогал ему прятаться в собственном доме.
Находясь на нелегальном положении, Никон никак не мог смириться с прекращением служения. У него зарождается мысль создать из прихожанок женскую общинку, которая стала бы настоящим монастырем после отмены советской власти. И такая общинка была создана в селе Захарьево нынешней Ярославской области. В 1921 году в ней состояло семь девушек, которых Никон знал еще по монастырю и которые были его духовными чадами. В последующем году общинка стала расти, сюда приходили девицы, монашки, вдовы, многие были из семей духовенства. Всех их окормлял архимандрит Никон, часто туда приезжавший.
В районе общинка считалась одним из лучших хозяйств. Однако с 1927 года она стала объектом пристального внимания со стороны властей. И тогда Никон предложил путь компромисса: "В душе будьте верующими, тайно молитесь, а внешне выполняйте волю Советской власти, вплоть до вступления в партию". Так появилась на свет коммуна имени Крупской.
Естественно, что в коллективе, где все его члены - единомышленники, и дела идут на лад. Вскоре на Всесоюзном смотре коммуна получила третью премию (!). Однако и власти не дремали: к 1930 году органы ОГПУ подготовили материалы по разработке дела, названного ими "Непорочные".
...Архимандрит Никон был арестован в 1932 году, а всего по делу привлекли 17 человек. Показания выбивали жестоко. Допросы велись, в основном, ночью. Приговор оказался относительно легким - три года ссылки в Казахстан.
Их путь после отбытия срока ссылки - это путь скитаний и духовных подвигов. И все же 30 июня 1939 года Никон был вновь арестован на хуторе Павлушино Рыбинского сельсовета Ярославской области. С ним арестовали и других членов общинки. При обыске в тюрьме у него был обнаружен "нательный крест, пустотелый, покрытый бронзой, местами стертой, на шнурке", который по приказу заместителя начальника отделения НКВД был уничтожен.
В ходе следствия выяснилось, что в 1933 году Никон был освобожден по фиктивной справке о состоянии здоровья, а после освобождения продолжил службу в одном из храмов Ярославской области.
... 20 мая 1940 года архимандрит Никон был приговорен к 10 годам тюремного заключения, но уже 21 декабря 1941 года умер в Соль-Илецкой тюрьме НКВД в Оренбургской области.
Одна из активных сподвижниц Никона Анна Благовещенская была расстреляна еще раньше, в 1938 году. Расстреляли также иеромонаха Николая Воропанова, близкого друга Никона. Смертный приговор был вынесен еще одному насельнику Павловой обители - иеромонаху Иерофею Глазкову. На допросах эти люди никого не выдали и остались твердыми в вере.
В уже упоминавшейся статье Алексея Воскресенского о праздновании 500-летия Павло-Обнорской обители среди гостей, прибывших на торжество, особо упомянут статс-секретарь, министр путей сообщения Сергей Васильевич Рухлов. Каким же ветром занесло министра в Грязовец?
Дело в том, что Сергей Васильевич Рухлов на Вологодчине был человеком известным и весьма почитаемым. Родился он в Вологде, дед его был простым крестьянином, но сам Сергей Васильевич, благодаря своим исключительным способностям, сделал головокружительную карьеру.
Окончив юридический факультет Санкт-Петербургского университета, он несколько лет служил по тюремному ведомству, а в 1892 году был переведен на должность статс-секретаря Государственного совета в отделение государственной экономики. 6 ноября 1905 года его назначают членом государственного совета и уже в 1909 году он становится министром путей сообщения. Это назначение сильно удивило современников. Сергей Юльевич Витте, сам занимавший этот пост, говорил: "Нынешний министр путей сообщения Рухлов - человек очень умный, толковый, из простых мужиков, что, конечно, делает ему честь, человек с характером, но, к сожалению, не знающий железнодорожного дела; вообще, он склонен скорее плыть по течению, нежели против течения, хотя бы движение против течения и было правильно".
В том 1909 году ввод новых железнодорожных линий был практически равен нулю, и причин для сомнений было немало. Но уже, начиная с 1910 года, прокладка железных дорог повысилась до почти пяти тысяч верст в год. В 1913 году эксплуатационная длина сети составляла 58,5 тысяч километров. В годы управления С. В. Рухлова повысилась и пропускная способность российских железных дорог, что позволило с началом мировой войны точно в срок провести мобилизацию. В Сормово был построен паровоз серии "С", развивавший в пробных поездках около 110 километров в час.
Новый министр выступал против крупных монополий, считая их интересы противоположными интересам казны, и являлся сторонником усиления государственного влияния на экономику. Он осуществлял выкуп в казну частных железных дорог и добился их безупречной работы.
Как-то, отвечая на вопрос о своем удивительно быстром карьерном росте, Сергей Васильевич сказал: "Уверяю вас, что никакой даже идеи о карьере у меня не было, я вовсе не думал о ней. У меня была привычка, какое бы дело ни подвернулось, делать его как следует, вполне добросовестно, вот и все. Меня интересовало справиться с задачей не как-нибудь, а непременно хорошо. Вот и весь секрет моей карьеры".
В данном случае, нас, конечно, интересует общественная сторона его деятельности, которая, кстати, и привела его в Грязовец. Вот лишь несколько фактов.
В 1905 году в Вологде возник Северный кружок любителей изящных искусств. Одним из основателей его был С. В. Рухлов. Он принимал участие в написании Устава, организации выставок, пользуясь связями, привлекал на вологодские выставки знаменитых столичных художников, делал пожертвования для текущей деятельности кружка.
Собрание картин Северного кружка составило основу художественного музея, а затем и современной Вологодской картинной галереи. Некоторые работы были приобретены на средства, пожертвованные С. В. Рухловым.
По инициативе С. В. Рухлова 11 марта 1901 года было образовано "Общество вспомоществования учащимся в Санкт-Петербурге вологжанам", причем он был избран его первым председателем, позднее - почетным членом. Постановлением Вологодской городской Думы от 17 мая 1901 года ему присвоено звание Почетного гражданина города Вологды "За неустанную благотворительную деятельность в пользу учащейся молодежи города". В 1904 году он стал одним из инициаторов образования и первым председателем Российского морского союза.
Понятно, что такой человек не мог оставить без внимания такое событие, как 500-летие одного из самых известных монастырей на Вологодчине и приехал, чтобы лично принять участие в торжествах и разделить радость праздника с земляками.
